Прощание с Матерою закончилось ничьей святой землей, лесами говорящими во сне сами с собой живой корой, больной забытый простыня дырявая, в железном сите заскрипели прутья. Зеленый листик правды ненаписанной, ключи от дома в связке ну-ка отгадай от звонких ножичков до гулких поездов комфортных первых классов- под откос! Сменили код, забили дверь, включили газ, ключи посеяли- по осени считай богатый урожай осколков, мелкий бес откроет крышку в землю, а не рай. Сгорел картонный домик, улетел зеленый листик, и чернила расплылись, и нет ключей, замков, законных прав и пропусков- попробуй разберись, просыпался песок, остановилось время- острый серп по вольные хлеба, дорог каленых звон и ржавчина. А дом простой здесь добровольцы все- свобода выбора уйти, остался, принимай счета долги и камни, молотки и тяжкие кресты, прощание закончилось, а разве легче стало- ведь некуда бежать, в борьбе с самим собою, дети бьют до первой крови, им не жаль менять уютные углы на облака, менять пустые коробки на мотылька, лошадки с крыльями у беспризорника, а к ночи из болота лишь уздечка... Освободилась койка, а хрустальные копыта застучали у двора, и стало страшно вишне, и заплакали рябины, да потрескалась кора, и разбежались бусинки по скользкой полировке, зазвенели как слеза- то слезы Матери и горький взгляд Отца. Так плеть пойдет по спинам, кровяным бокам и гривам- что ж не донесли?! Да что с вас взять, Совраскины глаза больные, нищие босые души. А он лежал и думал, золотая нить жгла руки, звал он снова как дитя: Земля Святая здесь моя, да где же ты!? Земля Святая здесь моя, да где же ты, где? Земля Сватая Русь моя, да где же ты, где? Да где же ты, где?...