утренний свет обжигал глаза, кроны деревьев просились в мое окно, каждый раз, когда я пыталась быть ближе к тебе, в ком-то из нас медленно умирала любовь.
кто-то забудет и может идти, кто-то живет, только оглядываясь назад, а я хочу попросить: никогда, никогда не читай никакие мои стихи, в них больше ни слова тебе, ни слова о нас.
этот город хранит память о наших холодных руках, и на каждой улице покоятся наши минуты и громкие фразы, я две недели уже улыбаюсь, но в сердце по-прежнему пусто и глаза каждый день красные.
по венам кровь или ртуть, а я поняла, что одиночество в чем- то прекрасно, все сгорело внутри, ну и пусть, я не против, правда, мне нравится.
я исписала тетради, в ручках не осталось чернил, но я не знаю, кому все это, и у меня все так же есть миллионы глупых, но очень веских причин для того, чтобы быть самым грустным и самым пьяным псевдопоэтом.
память о нас расфасована по коробкам, и кроны деревьев все же проникли в мое окно, я истлела, как кем-то забытая сигарета, на одной из миллионов разделяющих нас дорог.