"Когда они подъехали ближе к загадочному пятну, стало ясно, что это просто отара овец. Пасли отару бантаки, которых Ричард узнал по одежде. Три пастуха, не обращая внимания на сестру Верну, преградили ему дорогу. Они что-то горячо говорили на своем языке. Ричард не понимал ни слова, но лица их были более чем красноречивы и выражали безграничное почтение. Потом пастухи дружно бухнулись на колени и, вытянув перед собой руки, принялись отбивать поклоны. Затем снова вскочили на ноги и начали что-то говорить на своем непонятном языке. Ричард, придержав лошадь, удивленно смотрел на них и наконец поднял руку в приветственном жесте. Пастухи расплылись в улыбках и снова принялись кланяться. Он поехал дальше, а они, поднявшись с колен, припустились за ним, протягивая ему хлеб, фрукты, полоски вяленого мяса, ожерелья из клыков, бусы и даже свои пастушьи посохи. Ричард выдавил улыбку и знаками постарался показать, что в дарах не нуждается. Но один бантак был особенно настойчив и снова и снова пытался всучить Ричарду спелую дыню. В конце концов Ричард, чтобы отвязаться, ее взял. Бантаки опять попадали на колени, а Ричард, отвесив им с седла прощальный поклон, сунул дыню в седельную сумку и пустился догонять сестру Верну. Она остановила лошадь и развернулась ему навстречу. Лицо ее было сердито. Интересно, чем она недовольна на этот раз? — Почему эти люди так тебя называют? — спросила она. — Как «так»? Я не понимаю их языка. Она стиснула зубы: — Они говорят, что ты волшебник. Почему? Ричард пожал плечами: — Вероятно, потому, что я им об этом сказал. — Что? — Она откинула капюшон. — Ты не волшебник! Ты не имел права так о себе говорить! Ты лжец! Ричард положил руки на высокую луку седла. — Ты права. Я не волшебник. Да, я сказал им неправду. — Ложь — преступление против Создателя! Ричард устало вздохнул. — Я сделал это не для того, чтобы поиграть в волшебника. Я должен был предотвратить войну, и это был единственный способ спасти жизнь многим людям. Это сработало, и никто не пострадал. Случись мне снова выбирать между ложью и убийствами, я поступил бы точно так же. — Лгать нехорошо. Создатель ненавидит ложь. — То есть твоему Создателю больше по душе убийства? Сестра Верна бросила на него испепеляющий взгляд: — Не моему Создателю. Он сотворил всех нас. И Он ненавидит ложь. Ричард спокойно смотрел на взбешенную женщину: — И Он лично сказал тебе об этом, не так ли? Подошел, присел рядом и сказал: «Сестра Верна, Я хочу, чтобы ты знала: Я не люблю неправды»? — Конечно, нет! — зарычала сестра Верна. — Это записано! Записано в книгах. — А, — кивнул Ричард, — тогда конечно. Если это записано в книгах, значит, это наверняка так и есть. Каждый знает, что ежели что-то написано в книге, то это правда. Глаза сестры Верны пылали. — Ты слишком легко относишься к словам Создателя! Ричард наклонился к ней, сам уже начиная злиться: — А ты, сестра Верна, слишком легко относишься к человеческой жизни. Особенно если эти люди — язычники. Сестра Верна осеклась и постаралась взять себя в руки. — Ричард, ты должен уяснить себе, что лгать нехорошо. Очень нехорошо. Это противоречит замыслу Творца, противоречит тому, чему учим мы. Ты такой же волшебник, как неразумный ребенок — умудренный опытом старец. Называть себя волшебником, когда таковым не являешься, значит лгать. Грязно лгать. Это отвратительно. Ты не волшебник. — Сестра Верна, я не хуже тебя знаю, что лгать нехорошо, и не занимаюсь этим ежедневно. Но в данном конкретном случае я предпочел солгать, чтобы спасти людям жизнь. Другого способа не было. Она глубоко вздохнула и кивнула; каштановые кудряшки качнулись в такт этому движению. — Возможно, ты и прав. Во всяком случае, ты знаешь, что ложь отвратительна. Но смотри, как бы она не вошла у тебя в привычку. Ты не волшебник. Ричард взялся за поводья: — Я знаю, что я не волшебник. Мне абсолютно точно известно, кто я такой. — Он толкнул лошадь коленями и поехал вперед. — Я Несущий смерть."