Р.Говард. Возвращение Соломона Кейна. Под крики чаек он шагал по мокрому песку, А море за его спиной готовилось к броску. Как призрак в Девон он вошёл, и кто встречался с ним, Не мог пришельца отнести ни к мёртвым, ни к живым.
В глазах его сквозила тень иного бытия. Народ смотрел ему вослед, дыханье затая. В таверну завернув с толпой и молча сев за стол, Кейн кружку глиняную взял и взором зал обвёл.
“Сэр Гленвилл мёртв: cпина к спине рубились мы вдвоём В морском сражении — один к пятидесяти трём. Мы в бухте заперли врагов, бросая труп на труп. Акулья стая за кормой жрала кровавый суп.
Сэр Гленвилл был силён как лев, но в пушечном дыму Он Смерть увидел, на ядре летящую к нему. Но мы пустили их ко дну. Им всем пришёл конец.” И на запястье у него побагровел рубец.
“Что стало с Бесс?” — спросил он вдруг, сев — руки вперехлёст. “Уже без малого семь лет, как ей приют — погост”. Солёный ветер за окном издал тоскливый крик. “Мир праху:” — молвил Соломон и головой поник.
Когда же Кейн заговорил, казалось, что не он, А некий дух внутри его рассказывает сон: “В краю, где змеи колдовства сплетаются в клубки, Где Ужас джунгли населил, а Смерть — пустынь пески,
Где красноглазых упырей охотничья тропа, Там пирамидами жрецы слагают черепа Во имя той, что много лет над нечистью царит, Она опаснее гюрзы, прекраснее Лилит.
Я наблюдал, как ел дикарь другого дикаря, Как чернокожий побелел в объятьях упыря, Как мертвецы по дюнам шли с землёю в волосах, Как демоны о двух крылах кишели в небесах.
Случалось многое со мной, всего не перечесть. Теперь я в Девоне родном навек хочу осесть”. Но тут вмешался слабый свист в прибоя тяжкий стон. Как гончий пёс, почуяв дичь, напрягся Соломон.
А свист тем временем затих и зазвучал опять. Рука со шрамом длинный меч взяла за рукоять. Во взгляде Кейна заплясал бродяжий огонёк. Скамью отбросил Соломон и вышел за порог.
Луна скакала в облаках, в барашках был залив. А Соломон ушёл, пути ни с кем не разделив. Смотрели люди вслед ему за взгорбия холмов, В ушах у каждого из них звучал свистящий зов.