Хьюстон, у нас проблема: как бы не было пусто, что-то осталось на дне там. Мелодия рвала мои нервы, я рвал в ответку, но было б неплохо подклеить магнитные ленты. Мы будем играть, слать подальше только холодным, без глаз, ветреным жестом, утонув в чёрствых словах, напившись встельку. И станет грязнее внутри там, под телом.
Я стану подбирать себя под песни о Глебе. В кругах зашепчут, но уже будет неважно. Лето торчало иглами под кожей, вишнёвым мороженым, но ты больше не почувствуешь меня. А я больше не почувствую ноты, просто наберу, наклацую кнопок и хватит. И мне не придётся придумать новую стори. Буду писать. Эмоции, дерьмо лезет на автомате.
Дышать. Курить на сквозняке. Дышать. В окне соцреализм, эти дома. Я вижу. В кульке конфет, и ты дышишь, а на завтра шиш, шипит сига, наслаждаюсь видом, горящей спичкой, горячим дымом. Бодрящий выдох, незрячий выход. Спи, усни, засыпай, я пока буду писать, у меня не отнять мой рэп и это время,
слышишь? У меня в руках не косяк, не майк, не грязное душное тело. Это не вещи, это не идеи, а ваши ван лав я бы с размаху бахнул об стену. Музыка стукнет по голове. Сбросит с первым вопросом, зачем ты делаешь рэп? Бросают каждый день, но есть проблема, как бы не было пусто, там что-то осталось на дне.