Я встряхиваюсь и дрожу, Они улыбаются, А затем вонзают нож мне в спину также легко, как они пожимают мне руку, Зовут на помощь, Приходят быстро. Я потерян в обезьяньей стране. Есть ли здесь хоть кто-то, Кто понимает меня? Вообще хоть кто-нибудь? Я пристально всматриваюсь в небо без всякой цели, Слышал ли кто-нибудь мой вздох? Такое волнующее зрелище – миллион звёзд. Ты здесь ради них, Изучаешь их сегодня… Это всего лишь игра света.
Я должен знать, что реально, А что только кажется. Расскажи мне, каково это – Быть над всей этой неразберихой… Есть здесь кто-нибудь?
Освобождаю ли я всё это с вздохом? О да, ты должен делать это время от времени… ..И оставляю без ответа вопросы, Которые сводят с ума. Кто мой создатель – человек или бог? Есть ли кому-то где-то хоть какое-то дело, Понимает ли кто-нибудь… Это лишь игра света.
Я должен знать, что реально, А что только кажется. Расскажи мне, каково это – Быть над всей этой неразберихой… Есть здесь кто-нибудь?
Жизнь – лишь оптическая иллюзия, Такая же, как любые другие оптические иллюзии. Я боюсь, Что здесь кто-то есть…
Mark Burgess: В конце 70-х жизнь в Мидлтоне стала очень унылой и ограниченной. Хотя поблизости и был Манчестер, жизнь в котором была свежей и интересной, большую часть времени у меня не было достаточно денег, чтобы выбраться из Мидлтона, и я чувствовал себя запертым в этом городе, как в западне. В первой части текста речь идёт о людях, в окружении которых я находился в первые годы существования и развития группы. Все они постоянно напоминали мне о глубине того болота обыденности, в котором мы все утопали. На написание песни в целом меня вдохновило то, что писатель Колин Уилсон назвал «тривиальностью повседневной жизни». Спустя несколько лет люди, жившие в других городах близ Манчестера, в шутку прозвали Мидлтон «Городом обезьян» (Monkeytown)