Наша история была весьма скоротечна: быстрые встречи, остановки сердца в поцелуях, остановки автобусов и без остановок, что бы остаться. Расставаясь, я прятал лицо, потому что не хотел, чтобы она видела как мне грустно отпускать её руку и целовать в последний раз; да, это был январь, примерно двадцать первое. Странно, что я ещё помню, быть может, лишь нервы. Её характер стервы с внешностью ангела создавали ядовитый коктейль, который я с наслаждением пил, пил каждый раз. На асфальт холодно-колючая, но безумно красивая снежинка падала, которой было не суждено растаять в моих ладонях, и она колола меня холодом своих фраз. Но, закрывая глаза, я всё ещё вспоминаю её, ту самую, у которой цвет неба совпадал с цветом глаз. Когда она была хмурой, они были почти что серыми, а когда улыбалась, сияли лазурно-голубым. Быть может, во мне было дело, а может быть нет; это уже не важно, ведь она осталась с другим. А я будто сошёл с ума, да что там, наверное правда сошёл, раз решил написать это письмо неизвестному адресату и нашёл столько слов, что бы что-то сказать, нашёл...
За словом слово, чернила марают бумагу рассказом о том, как какая-то незнакомка меня ограбила ровно три года назад. Что ещё тут сказать, сказать ещё что? Я одену пальто и плотнее укутаюсь в шарф, когда дожди сменит первый снег в ноябре. Возможно, чуть позже или даже чуть раньше, мне, если честно, совершенно плевать. Ведь это никак не изменит того, что произошло в том проклятом январе... И мне очень хотелось забыть, просто остыть и стереть с винчестеров головного мозга этот двоичный код, сжечь все альбомы с фотографиями, чтобы больше никогда не перескались... Чтобы больше никогда не перескались графики наших функций, и лёгкое дыхание ноября не заставляло бы вновь всё вспоминать. Но я уже написал это письмо неизвестному и запечатал конверт...
Холодными осенними вечерами я вспоминаю события трёх летней давности, перебираю все "если бы" и "но"... Только в нашем дешёвом кино врятли что-либо могло сложится иначе. И иначе не будет никогда, как никогда не увидит никто как плачет палач. Мне лишь хотелось сказать, что если бы я мог, я переписал бы нашу историю так, что бы там были "мы", а не разные берега океана, над которыми проклятием разнеслось "есть лишь я и ты". Мы наверно не мы, если "я и ты" - это больше не части одного целого. И целого света мне будет мало! Но ты же знаешь, как это обычно бывает...