Спит в подвале, опершись на кулаки, Лет сто, грамм сто, остальные – дураки. Немало наливали, дали мало, наломали немало. Наваляли мал помалу, набивали кулаки, Когти, зубы, волосы и ногти, Он босой, ногой, его не «трогте». Локти под головой, он пока ещё живой. День ушёл, ночь пришла, и час придёт ещё твой.
Он сядет в самолёт, он его улетит Или на поезд стук колёс его, пускай стучит всю ночь. А после будет его снить очень красочный сон, И раскачиваться в такт будет ночью весь вагон.
Он смотрит упрямо, не моргая, куда-то вдаль. Даль его не видит, он вздыхает, но ему не жаль. Наблюдательный, но любит быть невидимым. Внутренней свободы видимо не видимо. Видимо суть - как жить независимо От тех, от всех, вестимо брависсимо! Максимум - для него минимум, Его ум - для них максимум. Отчаянный нечаянно отшельник, Неслучайно пьян как старый мельник. Бездельник, ой, мама-мама! Понедельник не наступит для его шоу-программы. Различая гаммы, ощущая граммы, Он пишет картину этой великолепной драмы. Джентльмены, дамы зовут его хамом Даром. Он улыбается, а их обдает жаром. В своем одиночестве слагает пророчества Массам, кассам, а им так не хочется. Беспризорный ум не требует подиум. Невидимый и вечный. Вечность не подопечна…