Подари мне покой, безграничная пустота. Омертвляющей тяжестью лейся в мое дыхание, раствори мои помыслы, чувства, воспоминания — ведь от них в этом призрачном сне не найти щита.
В послевкусии спелого яблока — горький яд. В ледяном хрустале, в одинокой моей обители, тишина и покой — два безмолвных моих хранителя — равнодушно из бездны времен на меня глядят.
Мне наградой (проклятием?) был величайший дар — я могла предсказать что угодно: войну и бедствия, урожайную осень и голод, к причине — следствие... Не смогла для себя лишь предвидеть судьбы удар.
Заточенная в собственных снах, я блуждаю там. Я не в силах понять, что здесь правда, а что — видение, я блуждаю одна, без надежды на пробуждение, я почти задыхаюсь. Безмолвная темнота
вдруг крошится осколками образов: милый принц, мой бесстрашный герой, поцелован клинком под ребра, и кровавая роза, подобно коварной кобре, отравляет и губит, и горечи нет границ.
Он лежит, бездыханный, спокойный, в моем саду, а над садом кружит воронье, разрывая криками тишину. Он недвижен, увит васильками дикими, тот, кто клялся не раз: \"Я найду тебя! Я найду...\"
Вот и мать величаво ступает на эшафот под рассветным сиянием солнца; толпа беснуется, и бушует на площади шторм, и бушуют улицы, наблюдая ее королевски простой уход.
Я не в силах смотреть и не в силах сбежать от них — от кошмарных видений, ведущих во тьму отчаянья, — между мною и миром — хрустальное расстояние, и волнующий трепет надежды во мне утих.
Забирай же меня, безграничная пустота. Замыкаются контуры круга и стынут в вечности. Я свободна теперь от иллюзии бесконечности, от кошмаров и снов.