Trevis Зарытые окна не пускали воздух, относясь к своей работе слишком серьёзно. Держали посты на мои вопросы. Не отвечали вовсе. Молчали просто. А я смотрел на них, ища поддержку, чувствуя себя пешкой в механизме спешек, И видел бешено клешнями хватающих грешных, я был слишком чужим, теперь – я здешний. Пока не подвешены, но шея чешется в предвкушении освобождения и общения с умершими, Познавшими намного больше, чем не успевшие попасть в мешки. От вспышки первого света до последней вспышки – так мало времени и так много лишнего, А я смотрел в закрытые окна через стёкла и не видел толком толка оставаться здесь надолго.
Mro. Воздух возле похож на застывший клей. Никого не жди: никто не согреет. Трамвайные пути. Трамвайные затеи. Нас убьют за любовь к этой расе людей. Живые глаза взаперти – полумеры, и массу души не измерить, наверное. Я слишком привык всё это коверкать, чтобы принять без вопросов на веру. В закрытые окна тихо сквозило. Ты слишком привык не любить, а насиловать, Прикрывая ресницами железные блики на лицах. Та музыка точно впитала бы ноты, но вряд ли известно, кто я и кто ты. У каждого тут персонально пустыня. Тот, кто сгорел, никогда не остынет. А ты заведи себе меня. И глаза навсегда перестанут линять. В окнах закрытых зима на кроватях, и мы остаёмся с тобой зимовать…