Не доверяют телефоны доверия, Чувства как рудименты и это странное время. А я не знаю, что будет дальше. Будут впереди, Лишь тёмные ночи, более тёмные дни.
А в книжке телефоны тех, кто о нас и не помнит, Десятки номеров, но та же тишина рингтоном. Где виды из окна ещё раз прошепчут: "Пошёл ты", Внутри такие холода, что хоть зимою шорты.
Забудем обещания себе же, Память не вечна и хоть это немного утешит. А где те краски, что заметны не только под чем-то? Теперь найти эти цвета, видно, попытки тщетны.
Шумы пластинок на старых мотивах, Снова напомнят, кем мы стали, и станет противно. Ещё один поход в себя без палаток с кострами, Где непроглядная тьма и лучше уже не станет.
А как прижиться рядом с вашим счастьем? Где третий лишний и обида всё рвала на части. Надежда снова обманами тешит, Чтобы потом было больнее, иначе зачем же?
Огрызки умных мыслей по блокнотам, Ещё немного и мы полностью сгинем в заботах. Ещё немного и поверим, чтобы было легче, Вот только иллюзорные пилюли не излечат.
Серые будни под серые мысли, Идём куда-то в никуда до сверкающих фикций. Ищем какого-то "себя" в этих сточных канавах, И, главное, находим, вот что и правда забавно.
Поближе к сердцу самое плохое, Так ведь уцелевшее добро побыстрее затонет. Утопим искренние мысли за ширмой "тактичность", Поржём над криками души, так чертовски комично.
Кому ты нужен со своими чувствами и болью? Где всем им что-то нужно или похуй, но не более. Где ты как жирное пятно, что не вывести с памяти, Хватит подсовывать надежды, тут лучше не станет.
Так наивно верить, что всё изменится завтра, Когда судьба поимеет ещё с большим азартом. Где слово "жить", похоже, значит "прожигать" и "тратить", Я видел слишком мало жизни? Спасибо, хватит.
Удары сердца выбьют ноты на кардиограмме, Тахикардия как иллюзия счастья на память. Добавим звука, чтоб не слышать мыслей, Уйдём, опять же, в никуда, а не в сраные выси.
Сердце стучит ещё, а значит всё так же паршиво, Чувствуя боль хотя бы знаем, что мы ещё живы. Чувствуя страх хотя бы верим, что есть ещё чувства, Верим в любовь, ну а в душе-то, почему-то, пусто.