Я целыми днями лежу на боку. Съедаю в минуту по окороку, Пятнадцать батонов, пятьдесят куличей И сотню зажареных толстых грачей, Селедку под шубой, картошку с ботвой. Засаленный город, сегодня я твой. К друзьям поднимаюсь - ступеньки трещат. Мне все очень рады и все мне кричат:
Эй, толстый! Эй, толстый! Эй, толстый!
Во сне даже ем я и ем на ходу. Я ел так и в школе и в детском саду. И не расстаюсь я с пирожным и кексом Даже когда занимаюсь сексом. Я ем и в трамвае, ем и в автобусе, И мне наплевать, что лицо мое в соусе, Что к шее прилип кусок пирога, Торчит из кармана баранья нога. В столовой на кухне я был зачат. Мне все очень рады и все мне кричат:
Эй, толстый! Эй, толстый! Эй, толстый!
Есть я люблю всего больше на свете. Я бы слона насадил на вертел. Я тут недавно даже подумал Об унитазе с турбонаддувом. Вот бы мне вот бы такой унитаз, Я бы стал есть больше в несколько раз. Я не боюсь ни дождя ни града. Куда не приду я, везде мне рады.
Эй, толстый! Эй, толстый! Эй, толстый!
Во время удобное и неудобное Я ем и съедобное и несъедобное. Я съел свиноматку и свинопапку И даже свою меховую шапку. Свой кожаный плащ и свои ботинки, Бабули моей граммофонные пластинки. И теперь в животе звучит что-то такое: