Шла в метро, а там ты стояла, такая похожая, Случайная, русоволосая, просто прохожая, Я провожала взглядом морщинки кожи, Убирала глаза потом снова в ножны, Нет, не дарила снов. Все слова однозначно ложны, Незначительны, односложны, Когда рождается много слов. Когда хребет, как одна из твоих основ, Складывается пополам, накрывая тебя тобой же. Когда губы - мел, но не малина, годжи. Руки холодеют в карманах, как в скобах льдов. Мы сильные, смелые, но не можем По одиночке, по слову, усмешке, строчке. Дорога сплошь - ухабы, скачки да кочки. Мать поправляет шарф красноносой дочке, А у меня только точки, одни лишь точки, Самоубеждение, бдение и гипноз. И нет больше сил на шаги, нет слез, Я завариваю синий игольчатый купорос В чашку с вчерашнем чаем. Вечер меня встречает Громадой черничных роз. Тишина, словно скрежет или же воздух джазовый, Тишина - Бог, только одноразовый, Удушающий чем - то газовым, Своим глазом мы Различаем его присутствие ближе к холоду и потемкам. Все наши фразы, прогулки, шутки, ужимки, тёрки, Это какие - то высшие шестеренки, Которые, нас проколов, пронизав, Запускают работу огромного механизма, И мне кажется, это жизнь. Я смотрю, как из - под воды, через её призму, Ощущая, как жгучей ртутью, огромную эту близь. И ноги дрожат, под собою почуяв высь. Поцелуй, обними, простись. И будет тебе покой, выжженный временем на подкорке Тебя самой. Будешь литься стихами Лорки, Краплаком, ультрамарином и бирюзой. Огорчающейся по пустякам, словно девочка из - за двойки, Ты мне снишься самой собой. Громкость на максимум, если тебе угодно, Стоящей в метро, пугающе правдоподобно Чужой. По - звериному чую запах и различаю струны, Оставляю насечки в каменных городах. Ты найдешь меня ранним апрельским утром, Если, конечно, захочешь оказаться в моих руках.