Галилеево молоко начинает редеть, и иллюзии гибнут в рассвете. Ты, как писалось в Шекспировких сонетах, растворишься с первыми лучами восходящего солнца, тенью в последний раз отразившись на моей стене. Время 5 утра, а ты уже вырываешься кашлем из моих легких - птица, требующая свободы полета, оставишь мне лишь горсть жалких воспоминаний о вечерах, когда мы целовались в прихожей под пьяные крики соседей. Помнишь, как ты поправляла мне галстук перед своим уходом? Я бы никогда не подумал, что на следующее утро не обнаружу тебя рядом с собой на кровати. Что твой образ будет плыть в моей памяти, что его будет штормить к разным берегам, пока он совсем не сотрется, как старая картинка из книжки. Ты ушла, ничего не сказав, но это было так громко, что у меня заложило уши. На этот раз ты уходишь медленно, неспеша: простыни отпускают твой запах, а мои губы отвыкают от твоего имени. Тебя снова забирает утро, но уже навсегда, а я вдыхаю полные легкие инея и закрываю уставшие глаза. Только береги себя, ладно?