Weary with toil, I haste me to my bed, The dear repose for limbs with travel tired; But then begins a journey in my head To work my mind, when body's work's expired: For then my thoughts, from far where I abide, Intend a zealous pilgrimage to thee, And keep my drooping eyelids open wide, Looking on darkness which the blind do see: Save that my soul's imaginary sight Presents thy shadow to my sightless view, Which, like a jewel hung in ghastly night, Makes black night beauteous, and her old face new. Lo! thus, by day my limbs, by night my mind, For thee, and for myself, no quiet find.
Устав от повседневной суеты, дождавшись ночи, я спешу к покою. Но только смежу веки, тут же ты меня касаешься незримою рукою.
Блуждают мысли в тягостной тоске, к тебе душа спешит, преград не зная. Но душит темень как могильный склеп, ведь без тебя я -- слышишь? -- умираю.
Невидяще ощупываю тьму, ищу тебя, зову -- и не напрасно: пусть образ твой не виден никому, он для меня в ночи сияет ясно.
Ни ночью нет покоя и ни днем, когда душа поражена огнем.