В бескрайних просторах твоей фантазии, писаной Белым, красным и черным, Никогда не найти моей старой, ломаной пристани. Где остаток меня стоит маленьким и одиноким. Настолько, наверное, маленьким, что и одиночество Такое же маленькое.
Я бы, конечно, и сам нашелся с огромной радостью, И сам бы от нее стал огромным. Да только вот море заполнено всякой гадостью, Продолжая быть при этом безбрежным и бездонным. И смысла нет подавать какие-то знаки, Они тонут, не доплывая.
Я просто знаю, что мне никогда не выжить на этой пристани. Не стать никогда чем-то глубоким. На бескрайних просторах твоей фантазии, писанной Белым, красным и черным. Где меня давно объявили пропавшим без вести Вторым Робинзоном.
Забавно, тебе всегда место было в какой-то фантазии, Писанной, может, одним только белым. Остров, почти континент по размерам Евразии, И я там все еще продолжаю большим быть и смелым. Тебе никогда не грозило остаться потерянной На просторах этой фантазии.
И совсем неизвестно, будут ли остатки той самой пристани В белых, красных и черных тонах Напоминать что когда-то все было огромным и писанным Белым, без черного цвета, словно в чьих-то наивных снах. Или просто в годах растворится навсегда и бесследно. Любой Робинзон умирает.