Я помню чудное мгновение: ты засыпала На моей груди, и полночь звёздами нас осыпала. Рассветало и мы заново поднимали занавес И монологами бросались до тех пор, пока слеза Не перевесит чашу нашей гениальности. Актерами не так уж просто быть из-за банальности Седого режиссёра, если вдруг мы до финала Доберёмся под аплодисменты вылетим из зала.
И перед сном повторив не отыгранные страницы, Мы в невесомости слов полюбим отражения друг друга. Но не умея парить, обречены к утру в постели разбиться - И будем снова весь день смеяться и плакать по кругу.
День ото дня я закапываю тебя заживо И там высаживаю всё добро, что было нажито, А по ночам достаю тебя на смех капризам И выглаживаю на лице улыбку Моны Лизы. День ото дня ты меня поливаешь грязью Из пробитого ведра, в котором мы хранили на зиму Всё то, что ранит, но мы сильные, и, да, мы справимся, После фатальной сцены обязательно поправимся.
С добрым утром в добром здравии мы просыпаемся И едем на работу, до седьмого пота там стараемся. Сегодня мы играем цирк уродов - Тешится народ холёный над ошибками природы. Со стометровой вышки на велосипеде, Как медведи, без страховки друг к другу навстречу едем, Носимся туда сюда по стареньким канатам. Все даются диву каскадёрам из шестой палаты.
И перед сном повторив не отыгранные страницы, Мы в невесомости слов полюбим отражения друг друга. Но не умея парить, обречены к утру в постели разбиться - И будем снова весь день смеяться и плакать по кругу.
День ото дня я закапываю тебя заживо И там высаживаю всё добро, что было нажито, А по ночам достаю тебя на смех капризам И выглаживаю на лице улыбку Моны Лизы. День ото дня ты меня поливаешь грязью Из пробитого ведра, в котором мы хранили на зиму Всё то, что ранит, но мы сильные, и, да, мы справимся, После фатальной сцены обязательно поправимся.