Был обычай у предков наших — На восток на заре креститься. И в беде от сохи и пашни Их манила крылом Жар-птица. Голосами, как медь, тугими, Темень ночи с шестов осиля, Прославляли Жар-птицу пивни, День встречая по всей России.
С голодухи — потуже пояс, Запахнув армячишко рваный, Уходили на дальний поиск От господ — на восход Иваны
За мечтой. И хмельнее браги Кровь бродягам вздувала вены, Уводя за Урал ватаги, На Амур, Колыму и Лену.
Тропы в топях костьми устлали, Потом волоки оросили Открыватели дальних далей — Ходоки на восток России.
А проведав, хранили строго Тайну — те, кто цингой заморен, Кто рубил на пути остроги... А Жар-птица жила за морем,
В бирюзовой прозрачной бухте, В той, что в споре однажды выдал Им, отважным, могучий Кутха, Косоглазый камчатский идол.
А Жар-птица сверкнет зарницей, Ясным днем полыхнет по странам, Но на ночь запирает птицу Жадный Кутха в шатер вулкана.
И, от сглаза пришельцев пряча, В бубен лупит шаман горбатый. День и ночь сторожат Авачу В океане три камня-брата...
Но однажды привел ватагу На погибель шаману Кутхе Русский штурман Иван Елагин — Срубы ставить в подкове бухты.
И нашли корабли фарватер Меж камней в голубой лазури. А шаман провалился в кратер И столетия трубку курит.
Не поверил бы я в поверье, В каждом домысле есть граница, Да, видать, обронила перья В бухте той и моя Жар-птица.
В чудо-городе, у причалов Ярче, чище не знал красы я. И отсюда берет начало В безграничность моя Россия...
А еще, если взять на веру То, о чем говорят в народе, Полюбился Жар-птице север — Днем и ночью по тундре бродит.