Через годы и расстоянья, Все, что били и в глаз, и в бровь, Сквозь отчаянье и страданья Дай нам Бог пронести любовь. - Зверели пьяные менты В игре неистовой, Ревели рьяно: "Ну-ка, ты, Давай, подписывай!"
Разбит ботинками живот, И рёбра сломаны, А он всё скалил красный рот И строил клоуна.
Потом накатывала тьма И тишь кромешная. Мела за окнами зима Почти что нежная.
А когда приходил в сознанье, Через памяти решето И сквозь каждый пинок дознанья Он пытался понять: за что?
А разговорчивый старлей Всё сердобольничал: "Себя хоть, дурень, пожалей, А то ведь больно, чай...
Кромсать рубаху на груди - Не дело лабуха. Ты, падло, лихо не буди: Загасим наглухо.
На то, чтоб ты побыл у нас, Есть резолюция. Не стоит крыть рабочий класс И революцию."
А ему не понять, хоть тресни, Будто стрелки пустились вспять, Невдомёк ему, что за песни До сих пор ещё могут взять.
Наутро - тот же протокол, И он распишется. Пошутит даже: Тяжко, мол, Сегодня дышится.
И до травмпункта довезут Друзья унылые. А через месяц будет суд, Вот так-то, милые.
Судья, как будто огорчась, Прочтёт беззлобно, Мол, двести шесть, вторая часть, Трояк условно. - Через годы и расстоянья, Унижения, боль и кровь, И отчаянье, и страданья Дай нам Бог пронести любовь.
И молитва, и заклинанье: Дай нам, Бог, сохранить любовь.