Когда я буду умирать совсем один В пустой квартире, без детей и жён - Пошлет за мною брата Господин, Доставить мою душу на рожон.
Брат за руку возьмет, как я его, С цветами провожая в первый класс, На этом свете старше был хозяином, На том, - давно местами поменяли нас.
О Боже, как же сильно захочу, Чтоб дочерью был фильм не содеян Про то, как скорой помощи врачу Качала сердце скорая в Сиднее.
Про то, как за престижный мерседес Давился кровью, харкая в очко. Про то, как отоваривал невест, Из тёмных кухонь выходя бочком.
В пустой квартире, съёмной, без друзей, Её опустошивших от бухла, В блевотине оставленных газет Пытаясь крохи отыскать тепла, Я думал лишь о том, как жить и петь мне, А не о том, что будет после смерти.
Доделанный безжалостным резцом, Оставившим известные изъяны, Я не скрывал избитое лицо, Зализывая мокнущие раны.
К чему?! К чему?! Давно известно всем и вся, Что люди как животные, нечисты: Врачи и президенты, и артисты, - У каждого из нас есть свой косяк!
В пустой квартире, уходя один, Я заклинаю близких и любимых: Свечей не надо! Если был любим, Огней не жгите. Мне хватало дыма!
Вы вознесите матери хвалу за то, Что родила и отболела. За то, что выгнать из дому не смела, Когда я растекался по столу, Стонал и извивался на полу, От матерщины уставая ртом и телом!
В пустой квартире - все, что заслужил, И девочка подъехать не успела. Успела бы - возможно, был бы жив, А она реально этого хотела.
Когда отсюда валишь в сорок два, Хороший возраст, все как на ладони. И кажется прокатит... не догонит. Бежит от силы кругом голова. Догонит, друг мой, возраст ни при чём, - Мы все мишени ростовые в тире!
На мне сейчас Господь сдает зачёт. На съёмной, центровой пустой квартире...
*** Вчера стакан себе налил доверху И объяснил себе один момент: Чем стерлядь отличается от стерха? Со стерлядью не плавал президент.
*** Скучаю по школе, по парте, большой и неловкой, По вставочке с вечно засохшим пером. Скучаю по завтракам в тёплой огромной столовке: Котлета с подливкой и серый комок макарон.
Скучаю по школе, по шумной большой перемене. Летали портфели, перилами рвались штаны, Зелёнка и йод - на ладонях, локтях и коленях. Счастливые дети, счастливой советской страны.
Скучаю по чёрным, тяжёлым, неласковым матам, И грохоту планки, упавшей на них с высоты. Скучаю по детству, которое было когда-то, О Боже, как помыслы были просты и чисты.