Хорошо на диване порою лежать, Вспоминать о несбывшемся и ощущать Взбудораженной совести лёгкий укол, От души посмеяться, рифмуя глагол.
Только снова кольнёт, словно в горле кусок, Из далёкого детства рисунок, стишок - Помнишь? Родину, бабушку, маму любил… Может быть, хоть тогда ты чуть искренней был?
И ты был генералом, вёл армии в бой, И по комнатам бегал, орал, сам не свой, И не знал генерал, что такое печаль, Только каждого воина было так жаль.
И вдруг вспомнилось мне, как когда-то я сам Ждал, когда придёт ночь и по чьим-то следам Убегал в этот город, которого нет, Чтоб увидеть на миг ослепительный свет.
Но куда ж то беспечное время ушло? Ничего не понять и следы замело. Мой кораблик пропал - кто поможет сыскать? И кому я смогу обо Всём рассказать?
Надо мною все ржали, я был как Гуинплен, Только где ж ты, Чапаев, эх, где ж ты, Марк Твен?! То ли сам не заметил я, как постарел, То ли просто ел-ел, а потом надоел…
Но бывало, что дни становились светлей, Было легче и даже немного теплей, Открывал дверцу шкафа и прячась, как вор, Пробирался в замшелый сырой коридор.
И мне снова казалось, что я на войне, И Георгий Святой был на белом коне Рядовым незаметным в незримом строю, Как Копалыч в последнем смертельном бою.
И рассеялся мрак, и я понял тогда: Так должно быть - а значит, так будет всегда, Ибо кроме любви, ничего просто нет, И я снова узнал этот огненный свет.
Словно солнечный крест над вселенской тоской, Белый-белый, как снег в декабре под Москвой, Он несётся с небес, прожигая сердца, Этот вечный призыв, этот голос Отца -