Когда в крематории мое мертвое тело начнет гореть, вздрогну я напоследок в гробу нелюдимом. А потом успокоюсь. И молча буду смотреть, как моя неуверенность становится уверенным дымом. Дым над трубой крематория. Дым над трубой. Дым от сгоревшей памяти. Дым от сгоревшей лени. Дым от всего, что когда-то называлось моей судьбой и выражалось буковками лирических отступлений… Усталые кости мои, треща, превратятся в прах. И нервы, напрягшись, лопнут. И кровь испарится. Сгорят мои мелкие прежние страхи и огромный нынешний страх. И стихи, которые долго снились, а потом перестали сниться. Дым из высокой трубы будет плыть и плыть. Вроде бы мой, а по сути — вовсе ничей… Считайте, что я так и не бросил курить, вопреки запретам жены. И советам врачей… Сгорит потаенная радость. Уйдет ежедневная боль. Останутся те, кто заплакал. Останутся те, кто рядом… Дым над трубой крематория. Дым над трубой… …Представляю, какая труба над адом!