На западном берегу небесного океана тихо гаснет усталое солнце. Тяжелые лиловые сумерки окутывают пыльные города. Воздух становится густым, и, кажется, липнет К упругой коже цвета макконы. Размеренно и неторопливо, как смола по стволу, Вливается похоть в утомленные тела. Жарко и душно сонным вечером, как перед ливнем. Темно и сыро – огонь, точно лезвие взрежет глаза. Не надо огня! Проводником в ночи твое желание, То, что свернулось змеей внизу живота, И не дает тебе покоя, и гонит сон, еще недавно ожидаемый. Закрой все двери, разденься и ляг на холодный пол. Жажда терзает сухие губы. Повтори свое имя, и трещинка на нижней губе Подарит боль оголенным нервам, так ненадолго и так сладко. Жадно вдохни аромат горячего тела. Жилы свернулись в узел И ноют, и ждут движения, чтоб разорваться. Запрокинь голову так, чтобы артерия вызывающе пульсировала. Вязко, по синим рекам вен, ползет густая кровь. Бусинами росы, переливаясь перламутром, выступает холодный пот. Не торопись! Падение в черную бездну бесконечно. Страх и похоть окрыляют тебя. Падай, закрыв глаза и забыв о прошлом. Черные крылья не меньше крылья, чем белые. Сдавленный крик саднит пронзенное желанием горло. Тело, точно натянутая тетива античного лука. Туманные образы манят и колючим шепотом скребут по коже, И терзают сознание, и зовут, и хотят тебя. Тихо, как ночь вливается в щели, Как галактики спешат навстречу друг другу, Как усталый Бог роняет руки и засыпает под шум метеоритного дождя, В тебя войдет вожделение. Ты чувствуешь тяжесть его. Ты – разгоряченная, не знающая покоя, плоть. Избавление – стон. Бешеный ритм пульсирует в голове. Ты весь продолжение этого ритма. Не останавливайся, ты сам не сумеешь. Шепот, шепот, шепот обволакивает тебя со всех сторон. Тело бьется в неведомом танце, отражая голос тимпанов. Все громче и громче. Ртутным зерном меж лопаток Скользит холод приближения. И словно столкновение миров В бесконечном пространстве, избавление тебя от тебя – взрыв! Обессиленное тело, разметавшееся на полу, содрогнется В такт первому крику муллы, встречающего новорожденное солнце. И только сухие губы неслышно сплетают слова в заклинание, Как шелест бесплотного ветра: «Эллой, лама, савахфани? Эллой, лама, савахфани?! Эллой, лама, савахфани??!!!» Ответ терпкой горечью на губах – грех.