Разобрали венки на веники, На полчасика погрустнели... Как гордимся мы, современники, Что он умер в своей постели! И терзали Шопена лабухи, И торжественно шло прощанье... Он не мылил петли в Елабуге И с ума не сходил в Сучане! Даже киевские письмэнники На поминки его поспели. Как гордимся мы, современники, Что он умер в своей постели!..
И не то чтобы с чем-то за сорок — Ровно семьдесят, возраст смертный. И не просто какой-то пасынок — Член Литфонда, усопший сметный! Ах, осыпались лапы елочьи, Отзвенели его метели... До чего ж мы гордимся, сволочи, Что он умер в своей постели!
\"Мело, мело по всей земле Во все пределы. Свеча горела на столе, Свеча горела...\"
Нет, никакая не свеча — Горела люстра! Очки на морде палача Сверкали шустро!
А зал зевал, а зал скучал — Мели, Емеля! Ведь не в тюрьму и не в Сучан, Не к высшей мере!
И не к терновому венцу Колесованьем, А как поленом по лицу — Голосованьем!
И кто-то, спьяну, вопрошал: — За что? Кого там? И кто-то жрал, и кто-то ржал Над анекдотом...
Мы не забудем этот смех И эту скуку! Мы — поименно! — вспомним всех, Кто поднял руку!..
\"Гул затих. Я вышел на подмостки. Прислонясь к дверному косяку...\"
Вот и смолкли клевета и споры, Словно взят у вечности отгул... А над гробом встали мародёры И несут почётный ка-ра-ул!