В местах, где на граните Петербурга забыло время то царапину, то шрам, и тихий свет от солнечного круга ложится без теней по берегам, на мостиках горбатых по Фонтанке и вдоль резных оград особняков и в солнце, и в туманы спозаранку встречаю ленинградских стариков. Их лица, словно карты странствий дальних, испещрены дорогами времен, и свет в глазах туманный и хрустальный скрывает связь событий и имен. В их памяти лежит тяжелым кладом эпоха ожиданий и надежд, тревоги и восторги Петрограда и ужасы нашествия невежд. И шаркают они по листьям желтым, шепча; и щурясь, и качая головой, и хлеб насущный в сереньких кошелках касается намокшей мостовой. И в магазине долго и спокойно считают мелочь тёплую с руки, в нелегкий мир и в тягостные войны ценить они учились медяки. Их одиночества достойны поклоненья и в безнадежности своей, и в чистоте, но равнодушны молодые поколенья к их краткой и печальной красоте. На мостиках горбатых по Фонтанке и вдоль резных оград особняков и в солнце, и в туманы спозаранку встречаю ленинградских стариков.