меня сжигали выродки и самородки, меня топили, называя ведьмой. «на фоне ночи день немыслимо короткий», но я впивала в солнца луч слепые бельма.
однажды я переиграла в бисер и, побежав по краю ночи, поскользнулась. на дне нет ничего опасней чисел, в запястья вбитых и вписавших в крест округлость.
хотела спутаться судьбою с каждым, но спутала лишь парочку<шкафов в скелете>. кому-то почтальон не дозвонился дважды, а мне всё так же помолчит на ушко ветер.
шла медленно от ушлых к пришлым, узнав о том, что утаил от Ницше Заратустра, читала «отче наш»: вслух, громко, трижды. - за_чем? - за шкафом, расой, эросом, за чувством!
припев «после каждого красного дня будет черный», - утверждает помятый Стендаль. «лик утраченных нами иллюзий несчетный», - говорит пожелтевший Бальзак. «после каждого красного дня будет черный», - вторит старенький календарь. «лик утраченных нами иллюзий несчетный», - подтверждает кукушка в часах.
II
меня винили в росте суицидов, мне приплетали пьянство малолеток. и если наша жизнь лишь панихида, то я шутила о её покойном смысле метко.
четырежды пересекая тропик рака, я возвращалась через тропик козерога. чтоб не плодиться, как дерьмо в клоаках, нам запретил встречаться добрый венеролог.
на бойне номер пять проснулась в колыбели кошки, затем почистила боеголовку лукалутом. солдат погиб, а после ожил… опять погиб… и снова ожил… так выглядит евангелие от рукоблуда.
в палате номер шесть пила лёд-девять с виски колой – консюмеризм, как результат крушения всех этик. читала часослов: вслух, громко, соло. - который час? - без четверти последняя любовь на свете!
припев «где-то в каждом из нас есть утопший писатель», - надрывается Лондон в пылу. «догонялки с мечтой лишь удачу истратят», - запускает в нас Мелвилл гарпун. «где-то в каждом из нас есть утопший писатель», - подтверждают стакан и гальюн. «догонялки с мечтой лишь удачу истратят», - лает пес, превращаясь в юлу.
III
меня вином поили сурикаты, несли от одуванчиков хмельную. и если дьявол драный пуританин, то я при встрече на него пушинки сдую.
мой цветик зла сквозь блуд и разложенье в горшке содома разрастался лихо. на нем семь лепестков – семь я – семь грешных женщин, готовых выполнить любую вашу прихоть.
моя весна пришла, как аморальность, подснежником в упор на фоне перемирий. нас в министерстве чистки снова замарают, чтоб дважды два равнялось девятнадцать восемь и четыре.
мой декаданс внутри с антиутопией и виски – феерия гниения за сотней оболочек. читала бытие: вслух, громко на латинском. - вы кто? - я та, что спряталась от сути в междустрочье!