Уходя вон, придержи стон. Сломанных икон приглуши звон. Тревожный сон, и ты в нём Ставишь на кон то, что скрывал кокон. Окон чужих свет наносит урон. А может, это именно он? Время рвёт стальную нить, как картон, Но я не жалею о том ни на микрон.
Уходя, никогда не говори "друг" - Все равно что пытаться оживить труп. Чтобы не просыпаться от холода рук утром, Ты должен чувствовать это нутром. Кто-то знает наверняка, куда течет эта река - Это не я. Через года Нагадай мне дорогу сквозь холода, Но я смогу прийти к тебе только по проводам.
Добро пожаловать обратно, Туда, где запах женщины влечёт только порывы похоти. Теперь я стану осторожней стократно, Стану аккуратен, точен и холоден. Подобно паладину, один я среди льдин, Верный мифической идее, иду слепо. Но кто-то предал, и снова в груди карантин. И эта вера кажется теперь такой нелепой.
Из последних сил душу в себе надежды, Они как этот дождь в ноябре - В бессилии сопротивляются неизбежному И не хотят умирать в моей голове. Свои последние строки Тебе Я не сжигаю, но развеваю по ветру. И как обычно, придя в свой грот на реке, Я прочитаю их кедру.
Никто не хотел терять свой кусок космоса, Теперь наше небо само по себе. И я теряю что-то светлое в голосе, Набирая скорость по встречной полосе. Отрекаясь от тех, кто необходимы, Мы обретаем свободу, а может пустоту... "А что, если обе величины едины?", - Спрашивал я себя, идя по ветхому мосту.
Уходя вон, придержи стон. Сломанных икон приглуши звон. Тревожный сон, и ты в нём Ставишь на кон то, что скрывал кокон. Окон чужих свет наносит урон. А может, это именно он? Время рвёт стальную нить, как картон, Но я не жалею о том ни на микрон.
Уходя вон, придержи стон. Сломанных икон приглуши звон. Тревожный сон, и ты в нём Ставишь на кон то, что скрывал кокон. Окон чужих свет наносит урон. А может, это именно он? Время рвёт стальную нить, как картон, Но я не жалею о том ни на микрон.