Когда в лихие года пахнет народной бедой, тогда в полуночный час, тихий, неброский, из леса выходит старик, а глядишь - он совсем не старик, а напротив, совсем молодой красавец Дубровский
Проснись, моя Кострома, не спи, Саратов и Тверь, не век же нам мыкать беду и плакать о хлебе, Дубровский берет ероплан, Дубровский взлетает наверх, летает над грешной землей, и пишет на небе -
"Не плачь, Маша, я здесь; не плачь - солнце взойдет; не прячь от Бога глаза, а то как он найдет нас? Небесный храм Иерусалим горит сквозь холод и лед и вот он стоит вокруг нас, и ждет нас, и ждет нас...."
Он бросил свой щит и свой меч, швырнул в канаву наган, он понял, что некому мстить, и радостно дышит, в тяжелый для Родины час над нами летит его ероплан красивый, как иконостас, и пишет, и пишет -
"Не плачь, Маша, я здесь; не плачь - солнце взойдет; не прячь от Бога глаза, а то как он найдет нас? Небесный храм Иерусалим горит сквозь холод и лед и вот он стоит вокруг нас, и ждет нас, и ждет нас...."