Дело явно липовое – все, как на ладони, Но пятую неделю долбят допрос, Следователь хмурик с утра на валидоле, Как пророк, подследственный бородой оброс…
А Мадонна шла по Иудее В платьице застиранном до сини, Шла Она с котомкой за плечами, С каждым шагом делаясь красивей, С каждым вздохом делаясь печальней, Шла, платок на голову набросив – Всех земных страданий средоточье, И уныло брел за Ней Иосиф, Убежавший славы Божий отчим…
Аве Мария…
Упекли пророка в республику Коми, А он и перекинься башкою в лебеду, А следователь-хмурик получил в месткоме Льготную путевку на месяц в Тиберду…
А Мадонна шла по Иудее, Оскользаясь на размокшей глине, Обдирая платье о терновник, Шла она и думала о Сыне, И о смертных горестях сыновних. Ах, как ныли ноги у Мадонны, Как хотелось всхлипнуть по-ребячьи, А вослед Ей ражие долдоны Отпускали шутки жеребячьи…
Аве Мария…
Грянули впоследствии всякие хренации, Следователь-хмурик на пенсии в Москве, А справочку с печатью о реабилитации Выслали в Калинин пророковой вдове…
А Мадонна шла по Иудее! И все легче, тоньше, все худее С каждым шагом становилось тело… А вокруг шумела Иудея И о мертвых помнить не хотела, Но ложились тени на суглинок, И таились тени в каждой пяди, Тени всех бутырок и треблинок, Всех измен, предательств и распятий…