Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать, Вот стою я перед вами, словно голенький, Да, я с Нинулькою гулял с тётипашиной, И в «Пекин» её водил, и в Сокольники.
Поясок ей подарил поролоновый, И в палату с ней ходил в Грановитую, А жена моя, товарищ Парамонова, В это время находилась за границею.
А вернулась, ей привет — анонимочка, Фотоснимок, а на нём — я да Ниночка ! Просыпаюсь утром — нет моей кисочки, Ни вещичек её нет, ни записочки, Нет как нет, Ну, прямо, нет как нет !
Я к ней, в ВЦСПС, в ноги падаю, Говорю, что всё во мне переломано. «Не сердчай, что я гулял с этой падлою, Ты прости меня, товарищ Парамонова!»
А она как закричит, вся стала чёрная: «Я на слёзы на твои — ноль внимания, И ты мне лазаря не пой, я учёная, Ты людям все расскажи на собрании!»
И кричит она, дрожит, голос слабенький, А холуи уж тут как тут, каплют капельки, И Тамарка Шестопал, и Ванька Дерганов, И ещё тот референт, что из «органов», Тут как тут, ну, прямо, тут как тут !
В общем, ладно, прихожу на собрание, А дело было, как сейчас помню, первого, Я, конечно, бюллетень взял заранее И бумажку из диспансера нервного.
А Парамонова, гляжу, в новом шарфике, А как увидела меня, вся стала красная, У них первый был вопрос — «Свободу Африке!» — А потом уж про меня — в части «Разное».
Ну, как про Гану — всё в буфет за сардельками, Я и сам бы взял кило, да плохо с деньгами, А как вызвали меня, то сник от робости, А из зала мне кричат: «Давай подробности!» Всё, как есть, ну, прямо, всё, как есть !
«Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать? Вот стою я перед вами, словно голенький, Да, я с племянницей гулял с тетипашиной, И в "Пекин" ее водил, и в Сокольники,
И в моральном, говорю, моём облике Есть растленное влияние Запада, Но живём ведь, говорю, не на облаке, Это ж просто, говорю, соль без запаха!»
И на жалость я их брал, и испытывал, И бумажку, что я псих, им зачитывал, Ну, поздравили меня с воскресением, Залепили строгача с занесением! Ой, ой, ой, Ну, прямо, ой, ой, ой…
Взял тут цветов букет покрасивее, Стал к подъезду номер семь, что для начальников, А Парамонова, как вышла, вся стала синяя, Села в «Волгу» без меня и отчалила!
И тогда прямым путем в раздевалку я, И тёте Паше говорю, мол, буду вечером, А она мне говорит: «С аморалкою Нам, товарищ дорогой, делать нечего!»
И племянница моя, Нина Саввовна, Она думает как раз то же самое, Она всю свою морковь нынче продала, И домой, по месту жительства, отбыла. Вот те на, ну, прямо, вот те на!
Я тогда иду в райком, шлю записочку, Мол, прошу принять, по личному делу я, А у Грошевой сидит моя кисочка, Как увидела меня, вся стала белая!
И сидим мы у стола с нею рядышком, И с улыбкой говорит товарищ Грошева: «Схлопотал он строгача, ну и ладушки, Помиритесь вы теперь по-хорошему!»
И пошли мы с ней вдвоём, как по облаку, И пришли мы с ней в «Пекин» рука об руку, Она выпила «Дюрсо», а я «Перцовую» За советскую семью, образцовую! Вот и всё…