Странная ночь. Не то снег, не то дождь, все развезло. Человек идет пьяненький, бормочет какие-то странные слова, вспоминает стихи, строчки из писем. А чаще всего вспоминает такую строчку их письма Пушкина брату Льву: "Пишут мне, что Батюшков помешался. Быть нельзя!"
По-осеннему деревья налегке, Керосиновые пятна на реке, Фиолетовые пятна на воде, Ты сказала мне тихонько: "Быть беде".
Я позабыл твое лицо, Я пьян был к полдню, Я подарил твое кольцо, - Кому, не помню...
Я подымал тебя на смех, И врал про что-то, И сам смеялся больше всех, И пил без счета.
Из шутовства, из хвастовства В то - балаганье Я предал все твои слова На поруганье.
Качалась пьяная мотня Вокруг прибойно, И ты спросила у меня: "Тебе не больно?"
Не поймешь - не то январь, не то апрель, Не поймешь - не то метель, не то капель. На реке не ледостав, не ледоход. Старый год, а ты сказала - Новый год.
Их век выносит на гора, И - марш по свету, Одно отличье - номера, Другого нету!
О, этот серый частокол - Двадцатый опус, Где каждый день, как протокол, А ночь, как обыск,
Где все зазря, где все не то, И все не прочно, Который час, и то никто Не знает точно.
Лишь неизменен календарь В приметах века - Ночная улица. Фонарь. Канал. Аптека...
В этот вечер, не сумевший стать зимой, Мы дороги не нашли к себе домой, А спросил тебя: "А может, все не зря?" Ты ответила - старинным: "Быть нельзя".