Здесь в окне по утрам просыпается свет, Здесь мне всё, как слепому, на ощупь знакомо... Уезжаю из дома! Уезжаю из дома! Уезжаю из дома, которого нет.
Это дом и не дом. Это дым без огня. Это пыльный мираж или Фата-Моргана. Здесь Добро в сапогах, рукояткой нагана В дверь стучало мою, надзирая меня.
А со мной кочевало безпечное Зло, Отражало вторженья любые попытки, И кофейник с кастрюлькой на газовой плитке Не дурили и знали своё ремесло.
Все смешалось — Добро, Равнодушие, Зло. Пел сверчок деревенский в московской квартире. Целый год благодати в безрадостном мире — Кто из смертных не скажет, что мне повезло?!
И пою, что хочу, и кричу, что хочу, И хожу в благодати, как нищий в обновке. Пусть движенья мои в этом платье неловки — Я себе его сам выбирал по плечу!
Но Добро, как известно, на то и Добро, Чтоб уметь притвориться и добрым, и смелым, И назначить, при случае, чёрное — белым, И весёлую ртуть превращать в серебро.
Всё причастно Добру, всё подвластно Добру. Только с этим Добры́нею взятки не гла́дки. И готов я бежать от него без оглядки И забиться, зарыться в любую нору!..
Первым сдался кофейник: его разнесло, Заливая конфорки и воздух поганя... И Добро прокричало, гремя сапогами, Что во всём виновато безпечное Зло!
Представитель Добра к нам пришёл поутру́, В милицейской (почудилось мне) плащ-палатке... От такого, попробуй — сбеги без оглядки, От такого, поди-ка, заройся в нору!
И сказал Представитель, почтительно строг, Что дела выездные решают в ОВИРе, Но что Зло не прописано в нашей квартире, И что сутки на сборы — достаточный срок!