Жестокое свойство бессонных ночей - песчаное дно у сетчатки, опасная горечь невнятных речей в закрытых страницах тетрадки. Оставишь ли подслеповатой рукой пятичасовые рифмовки, скликая к постели под свой непокой года немытья и шамовки.
Пытаешь ли память, как новый юрист - пупок социальной системы, пиная надежды, как зэков и крыс, забыв про супы и жотемы. Читаешь ли русской царицы муру, хорошей царицы, конечно, втянувшей Вольтера с Европой в игру, по-царски в одном только грешной...
Но только Монтеня не вздумай листать - бессонницы как не бывало... Тебя засосет, как болото, кровать под рясочку снов, в одеяло. Но все же успей записать что-нибудь, ну что-нибудь вроде: «В Марселе на улицах грязь, и холера, и жуть, в России - цари и метели». Холера и грязь превратятся во сне в стерильность парижских отелей. Но даже в Нью-Йорке увидишь в окне: в России - цари и метели. Отдай же бессоннице горькую дань, пойми - наяву ли, во сне ли несет нашу жизнь по реке Потудань туда, где цари и метели.