Проедешь Обводный, и Питер начнется в окошке вагона, он справа, когда подлетаешь с востока - взгляни на него с самолета. Он вечно в дыму, и на севере - грязного, сизого тона. Представь - среди женщин, детей и чиновников ждет тебя кто-то. А кто-то не ждет, но от радости речи лишится, когда ты измученным телом вомнешься в парсек коммуналки и в грустных глазах отразишь петербургские бледные лица, увидишь, как мало пространства и как его городу жалко. Но это неважно, поскольку другие миры в нас... Они необъятны, и даже тоска наша их не заполнит. Смотри, говори, прикасайся к руке непрерывно... Ты опыт имеешь и знаешь, что это не больно. А вот и обои, нелепый рояль и старинная эта лепнина, скрипучий паркет в коридоре длиннющем и черном, амур запыленный с отбитым крылом у камина и я, Петербург, за пристрастье к гармонии (Боже!) пожизненно твой заключенный.