Невесел, невесел, невесел мой маленький Ангел больной. Он нынче ушел от невесты и песен уже не поет под Луной. А было - он, взявши гобойчик, дудя, и дудя, и дудя, плясал, как охайский ковбойчик, (такой чек) такое простое дитя. И дергал он струны гитарки, и пел, как хрипой эмигрант. За взгляд Ангелицы Тамарки Кошмарки плясал и плясал, как мутант. Он серые кудри расчешет и плюнет на Землю с Луны, поскольку ни конный, ни пеший, ни леший оттуда ему не видны. Он бросит какой-нибудь камень, а, может быть, что-то еще. Ему же своими руками дал Ленина орден, а после - по морде какой-то Никита Хрущев. Тамарка его - Ангелица его не умела ценить. Заставит побриться, чтоб мог он учиться, учиться, учиться не пить. Но он выпивал понемногу- стаканом, ведром, сапогом. За Черта, за Бога, за руку, за ногу немного в дорогу. Ого! Ну, в общем, не рок и не блюзы его довели до беды - а то, что с распадом Союза от пуза страной управляют балды. Потом Ангелица Тамарка в ламбаде сломала стопу, упала лицом на цыгарку товарка я очень обжегши губу. Она не могла целоваться, А маленький Ангел больной радировал с ранцевой рации Франции, что он без любви под Луной. Он в кудри пальцами вцепился и рвал он их, рвал он их, рвал... Как будто у Даугавпилса (копил все) он брал, брал, брал, брал интеграл. Такая крутая «лав стори», такая новелла, чувак. Эх, выпьем за Черное море мы с горя, там тоже сегодня бардак.