Светлый ум и белый север, голубая полынья. На строфе засохший клевер и вблизи исполнен я. Ваши руки не согреты на гарцующем огне. И чужие сигареты позабыты на окне. И с печалью иноверца не принявшего молитв, В Ваше маленькое сердце напеваю что болит.
В Екатеринбурге принцу в пионерские лета И царице по гостинцу подарила суета. От свинцового процесса жемчуг пурпурный в углу, Убиенная принцесса рядом с куклой на полу. И растерянная свита разбежалась, разбрелась. И поэты все убиты и над нами ваша власть.
Эти грустные поэты, что как воздух и вода, Словно в Библии пометы возвращаются всегда. А монахи и монархи новоявленных баронов Закоулками епархий травят ласковый народ. Дед мой попик многодетный с пистолетом у виска Повторяет стих заветный с комиссарского баска.
Не спешите, разрешите, перестроим две струны. Не имеет небожитель ни тревоги, ни вины. На строфе засохший клевер и вблизи исполнен я. Светлый ум и белый север, голубая полынья.