Я пишу тебе, сыночек, из деревни нашей тихой. Все у нас пока в порядке. У соседки Насти лихо. Муж ее не пил, не дрался, не гневил отца и Бога... Почернел, покрылся корью, не отходит от порога. И Наталья ожидает с мужем верную разлуку, а у шурина и деда выпадает сердце в руку, Новорожденный у Верки вытек жизнью на пеленку, Запасаем нынче сено трехголовому теленку. А в лесу растет малина с кулачок младенца Кости, что сестра на той неделе поселила на погосте. Вся трава теперь по пояс, а вороны, как индюшки... Устаю и еле-еле добираюсь до подушки. Как-то жить неинтересно, есть не хочется и вялость. В общем, все поуходили. Я тебе сказать боялась. Вышел тесть у брата Коли, вышел сам братишка Коля, истекая белой кровью, проросла золовка в поле.
Так что вымерла деревня, даже сторож дядя Саша, даже я, сыночек милый, даже я - твоя мамаша. Эти строки написала агроном колхоза Света, но конечно, если честно, и меня на свете нету. А писал письмо, сыночек, секретарь райкома Кумин. Но отмечено в райзагсе: я пятнадцатого умер. То есть, видишь ли, Андрюша, так трагически и быстро все случилось, что надеюсь, уловил ты стиль министра. Выражаю состраданье, соболезнованье то есть, и на этом я кончаю нашу горестную повесть. Я, конечно, тоже умер. И моя жена, и дети... А в конце стояла подпись, всем известная на свете. Но письмо до адресата не дошло, поскольку сам он, почтальон, дороги, транспорт - все легло в лучистый саван. И стоят у Спасской башни писем полные вагоны... Одинокий Император написал их миллионы.