Мы шли этапом. И не раз, колонне крикнув: \"Стой!\", садиться наземь, в снег и в грязь, приказывал конвой. И равнодушны и немы, как бессловесный скот, на корточках сидели мы до окрика: \"Вперед!\"
Сто пересылок нам пройти пришлось за этот срок! И люди новые в пути вливались в наш поток. И раз случился среди нас, пригнувшихся опять, один, кто выслушал приказ и продолжал стоять.
Спокоен, прям и очень прост среди склоненных всех стоял мужчина в полный рост, над нами, глядя вверх. Минуя нижние ряды, конвойный взял прицел. \"Садись! - он крикнул.- Слышишь,ты?! Садись!\" Но тот не сел.
Так было тихо, что слыхать могли мы сердца ход. И вдруг конвойный крикнул: \"Встать! Колонна! Марш! Вперед!\" И мы опять месили грязь, не ведая куда. Кто с облегчением смеясь, кто бледный от стыда.
По лагерям - куда кого - нас растолкали врозь, и даже имени его узнать нам не пришлось. Но он, высокий и прямой, запомнился навек над нашей согнутой толпой стоящий человек...