С большой охотой злая мать ее топила в реке, Одежды скинула, хмельная и ушла налегке. Вода голодным червем проникла в тело ее, Теченье крики уносило, в пене билось белье. А над холмом трепещет нимб, там видно храм горел, Там выли женщины, собаки, коней вели на расстрел, Лесные волки окружали человека с ружьем, Но только ангелы небесные боролись с огнем. Где только что кипела жизнь теперь пылали стога, Там дым засасывал деревья, всякий зверь погибал, Там дети голые смеялись над горевшим отцом, А мать затоптанной лежала давно к небу лицом. И ярким Солнцем в зеркалах горел там иконостас, Монахи рьяные крестили – ветер, колокол, спас Кирпичной крошкой, снежным пеплом укрывалась земля, Словно шакалы из-за лодок дрались лучшие друзья. Там братья братьям выбивали зубы топором, Седой старик там страшно плакал с потемневших икон, Там голод чувствовался слабо для того чтобы жить. Там слезы чувствовались больше для того чтобы петь. Праздник Золота! А утром солнце прикурит, стряхнет пепел в карман, Ветвей деревьев дирижер, моторов хриплый вокал, Колки людей на грифах улиц, струны рельсы звенят, В глазах засыпанных снегом снова Храмы горят. Праздник золота.