Жара… Гнетущее чувство вины и тревоги. Проход - метров пять шириной, между двух высоченных стен. Гудит невидимый трансформатор. Я стою, прислонившись спиной. Похмелье мешает мыслям собраться. Передо мной, полукругом – четверо. Против света их лица едва различимы. Под моими ногами – осколки. На стенах - расплавленный битум. (Интересно, что источника света тоже не видно, кажется, солнце печёт отовсюду, а там, наверху, где кончаются стены – агрессивно протиснулось лезвие неба.) Заговорил тот, что стоял всех ближе - голос низкий, интонации пафосные. «Мы послали тебя за их головами, Мы дали тебе кинжал и деньги на тачку. Как ты мерзок в своих оправданьях, изменник!» (Я не мог рассмотреть его лицо, как ни старался, но почему-то подумал, что это - Иисус Навин, или какой-то ещё персонаж древнееврейских сказок... Или – античный герой.) «Ты воняешь грехом, И дешёвым алкоголем… Ты вернулся ни с чем, А ведь мы тебе говорили: Не оскверняйся с их жёнами! Не садись за стол с ними! Теперь мы возьмём осколки твоей зелёной бутылки, и напишем на них маркером твоё имя. Каждый из нас напишет нечестивое имя. Ты будешь изгнан нами, тиран, изменник, На рынках, на стройках будешь ты отрабатывать свою душу… В холодных странах будешь скитаться нагой и голодный. Будешь спать с псами в подвалах, И оплакивать свою участь!» Я открыл, было, рот, чтобы ответить… Смотрю – в руках у них, правда, фломастеры, Хватают осколки и быстро что-то там пишут. Потом, тот, высокий и грозный, что стоял всех ближе, Из-за спины достаёт остро наточенный металлический стержень… Трансформатор гудит, Жара. Острие гуляет у меня возле горла… «Иди!» На ватных ногах, я повернулся направо – «Куда?» «До конца стены. Там повернёшь, и увидишь…» «Что?» «Увидишь. Иди!» Действительно: прямо, метрах в десяти – поворот. Но почему-то туда совершенно не тянет… А! Укол между лопаток. И тут меня взяла злость – Я обернулся и рявкнул: «Слушай, ты, Фемистокл-Jesus! Не тыкай мне в спину этой острой фигнёй!» Ничего не происходит - Стоят в трёх шагах от меня и молчат. По-прежнему, лиц я не вижу, Вдруг чувствую – они улыбаются! Но как-то совсем не добро… И в этот момент я проснулся и резко сел в постели. Уставился в окно, не понимая, где нахожусь, в течение следующих мгновений. Потом я увидел: над Москвой идёт снег, светает. Дворник-киргиз скребёт по асфальту широким совком. У соседнего дома надрывается сигнализация. Я подумал, что рад видеть яркий бушлат среди серых сугробов. И благословил дурака, чья машина орёт во дворе в половине седьмого. Больше я не ложился. Как-то мне не хотелось возвращаться в жару между стен, в компанию мрачных архонтов… Я встал и закурил, И налил себе выпить.