Ты пишешь чёрным маслом серые тучи. По ним плывёт солнце без света. Я обнимаю твою спину, И золотой кулон ложится На дымную грудь в обрамлении чёрного шёлка.
Но не светится склянка с фурацилином На обугленном столе, Не светится аварийная лента – Ветер стрекочет ей в рёбрах сгоревшей больницы. Я заламываю руки и замираю.
Трещины пустыни поглотят оброненный караваном апельсин. Так жидкий отблеск рыбьего глаза Глотает бездну, спящий в иле. Так мыльная желчь дверного глазка Ждёт, пока я позвоню, Чтобы на липкой, желтушной ладони С чёрной гримасой Протянуть мне Серое снадобье, ключ от кошмаров, Разевающих двери, Распахивающих голоса…
Где нет радости – нет и пурпурного неба, Где нет верности – нет фиолетовых листьев. Лиловое озеро нежности выцвело страхом.