Прав человека, прав! – когда он юн и минздрав, когда он стар и сортир, беженец, дезертир, голоден и пожрав.
Прав человека, прав! – когда он что-то соврав, когда он кого-то кинув или, напротив, разинув, раззявив и проморгав.
Прав, человека, прав! – когда торчит, как жираф, голову к небу задрав, когда ревёт, как ишак, когда стоит на ушах, как волшебный кролик-удав, – всегда человека прав!
Когда улепётывает стремглав, когда сражается аки лев, когда лежит с дырой в голове, когда стоит на своём или когда приходит с ружьём и говорит: я прав, а ты, говорит, неправ, а ты, говорит, слазь, передержавший всласть, так что уж некуда класть.
И он, как всегда, прав. Такой у него нрав, такие у него понятия и особенности восприятия, такие у него представления о себе как о смысле творения.
И как бы он ни был бурав, углублён или, может, возвышен, усмирён или, может, придушен, озверев, одурев, заорав, взлетев или убежав, – он прав, человека, прав.
Ведь нет никого другого, третьего и даже второго, кто сказал бы, не просто ав-ав, му-му, чик-чирик и мяв-мяв, а что человека, к примеру, мудрав, или, там, перелев, переправ, или же он пережив, перемёртв, и потому проиграв. А значит, он прав, прав, что бы он там ни сказав.