А на иконах золото, о-па, а в глазах туман. Жизнью переполнен хор цыган. И буянит кровушка у души на дне, И твердит головушка: "Да истина в вине". И буянит кровушка у души на дне, И твердит головушка: "Да истина в вине".
А кабаки из мрамора, о-па, а в дверях - медведь. Да не будите пьяного, дайте помереть. А я в рубахе шелковой глажу шелк волос, Пью безмерно горькую в чарах черных грез.
Закружит цыганочка под скрипичный сип, Разбудите пьяного, он помирать охрип. По снежку по первому, ах, как хорошо! Запрягай, граф, нервную, да рыжую еще.
Ломанем по городу да в этакую ночь, Да по львиным мордам водкою толочь. Загляну в сад Летний, обниму богинь. Мой жеребец-трехлеток, ты беги, да не простынь.
А ты куда? О-па! Да вот никуда. Ну, разве сжались года? Ну, что глядишь, как на врага? Да ты с иконой? Да это, братец, ерунда. Ведь твое золото всегда, точнее, золото Мамонное.
А в Петербурге каменном тишь да благодать. Да разбудите пьяного, о грех так помирать. А на иконах золото, о-па, а в глазах туман. Да жизнью переполнен хор цыган.