Ночь – черноглазая жрица тепла да покойна, Спит, навалившись на город всем телом своим. Жду, распахнувши все двери и окна, Знаю, где нужен, я сегодня любим.
Ну, занавесьте зеркала, ну, занавесьте, Сегодня мне быть женихом, а ей – невестой. Какой дурак сказал, что смерть – старуха? Тот жил, видать, для тряпок, да для брюха.
Ну, занавесьте, ну, ради Бога, занавесьте, Сегодня мне быть женихом, а ей – невестой. Дверь распахнулась, и вошла, красой блистая, В наряде свадебном любимая, родная.
Дом мой гудит от гостей, от свечей и от зноя. Тысячи лиц моя память созвала на пир, Тысячи лиц, не дававших мне в жизни покоя, Тысячи лиц, треск свечей – весь мой мир.
Ну, занавесьте зеркала, ну, занавесьте, От жизни-стервы что ли ждать любовной мести? Я, как хотел, ее крутил и измывался, Я для нее навек распутником остался.
Ну, занавесьте, ну, ради Бога, занавесьте, Ведь, как прекрасно мы ладком сидим со смертью. Ведь если я взгляну, то в них и останусь, И для кого-то весь, как есть, такой достанусь.
Ну, занавесьте, ну, ради Бога, занавесьте, Отныне раз и навсегда повсюду вместе. Ты так прекрасна, что понять тебя не в силе. Не смейте плакать на моей могиле!
Ночь – черноглазая жрица тепла да покойна, Спит, навалившись на город всем телом своим. Жду, распахнувши все двери и окна, Знаю, где нужно, я сегодня любим.