Вот я вновь посетил Эту местность любви, полуостров заводов, Парадиз мастерских, Рай речных пароходов, И опять прошептал: "Вот я снова в младенческих ларах." Вот я вновь пробежал Малой Охтой вдоль тысячи арок.
И кирпичных оград Просветлела внезапно угрюмость. Добрый вечер и день, Моя бедная юность! Не душа и не плоть -- Чья-то тень над родным патефоном, Словно платье твое Вдруг подброшено вверх саксофоном.
В ярко-красном кашне И в плаще у закрытых парадных Ты стоишь на посту Возле лет безвозвратных. До чего ж ты бледна. Столько лет, А не можем расстаться. Добрый день, моя юность, Как легко нам встречаться!
Возвышаю свой крик, Чтобы с ним в темноте не столкнуться: Это наша зима, Мы не можем обратно вернуться. Слышим -- где-то зовут. Кто-то рядом, но где -- не находим. От рожденья на свет Ежедневно куда-то уходим,
Словно кто-то вдали В новостройках прекрасно играет. Разбегаемся все. Только смерть нас одна собирает. Значит, нету разлук. Существует громадная встреча. Значит, кто-то нас вдруг В темноте обнимает за плечи.
И полны темноты, И полны темноты и покоя, Мы все вместе стоим Над холодной блестящей рекою. Как легко нам теперь Оттого, что подобно растенью, В чьей-то жизни чужой Мы становимся светом и тенью.
Даже больше того -- От того, что мы все потеряем, Отбегая навек, Мы становимся светом и раем. И от райских огней Мы уносим в глазах по цветочку. Кто-то вечно идет Мимо новых домов в одиночку.
Неужели не я, Освещенный тремя фонарями, Столько лет в темноте По осколкам бежал пустырями, Ничего не узнал, Обознался, забыл, обманулся. Значит, просто зима. Значит, я никуда не вернулся.
Остается одно: По земле проходить бестревожно. Невозможно отстать. Обгонять -- только это возможно. Я -- наверх или вниз, Или вечно по самому краю. Ничего не узнать. Я стою, тороплюсь, обгоняю.
Только раз оглянусь, Но уже этот дом запирая, На звенящую грусть От собачьего лая. Слышу медленный звук. Я зову, я спешу, я стараюсь. Все темнее вокруг, Значит, я возвращаюсь.