Друг Полидевк, здесь все слилось в пятно. Из уст моих не вырвется стенание. Вот я стою в распахнутом пальто, и мир течет в глаза сквозь решето, сквозь решето непонимания.
Я глуховат. Я, Боже, слеповат. Не слышу слов, и ровно в двадцать ватт горит луна. Пусть так. По небесам я курс не проложу меж звезд и капель. Пусть эхо здесь разносит по лесам не песнь, а кашель.
Здесь на холмах среди пустых небес, среди дорог, ведущих только в лес, жизнь отступает от самой себя и смотрит с изумлением на формы, шумящие вокруг. И корни вцепляются в сапог, хрипя, и гаснут все огни в селе. И вот иду я по ничьей земле.
Темнеет надо мною свет. Вода затягивает след. И сердце рвется все сильней к тебе, и оттого оно - все дальше. И в голосе моем все больше фальши, но ты ее сочти за долг судьбе, за долг судьбе, не требующей крови, но ранящей иглой тупой.
А если ты улыбку ждешь - постой! Я улыбнусь. Улыбка над собой могильной долговечней кровли и легче дыма над печной трубой.