У самого экватора, в портовом кабаке Слоняется мотив дореволюционный. И два десятка слов на русском языке По нотам совершают в Россию моционы.
В разноязычном кашельном дыму Скрипач – седеющий повеса. Он верен городу родному своему, А потому, а потому Он через раз играет, через раз играет, через раз играет: «Ах, Одесса!»
К любой портовой девочке, любому моряку, Когда нахлынет грусть или изменит память, Цепляется мотив к любому языку, И после слова «ах!..» свой город можно вставить.
Но вот фрегат взял ветер на корму И в море – с новым интересом. Он верен городу родному своему, А потому, а потому Играет парусом и флагом, парусом и флагом, парусом и флагом: «Ах, Одесса!»
За талеры, за доллары, за фунты – не рубли! – На тысячи манер играть горазды струны. И лишь в один манер про краешек земли, Куда закрыли путь, лет прожитых буруны.
Хранит смычок их целую суму – Блатных куплетов старого замеса. Он верен городу родному своему, А потому, а потому Играет вечное, как море, вечное, как море, вечное, как море: «Ах, Одесса!»
Хранит смычок их целую суму – Блатных куплетов старого замеса. Он верен городу родному своему, А почему, а потому Играет вечное, как море, вечное, как море, вечное, как море: «Ах, Одесса!» Вечное, как море, вечное, как море, вечное, как море: «Ах, Одесса!»