«Примадонна» рыжей гривой гонит бриз, сучит ляжками. А вприпрыжку с ней неистовый нарцисс под блестяшками. А еще кордебалет, а на лобках – бирки с ценами. И на махах все летят, как на пинках, по-над сценою.
И фонтаны световые кверху дном бьют, как мочатся. И глазеет городской Великий Гном – просто хочется. Расстелили над озимыми брезент, мнут-кобенятся. Вот вам, матушка Россия, и презент. С возрожденьицем!
А у девочки глазастой Бьют ресницы, бьют, как ласты. И плывет она глазами По соленой по воде, Где нарядами из тины Щеголяют арлекины, И кудахтают фрейлины В позолоченной узде.
И затянутый в гипюре, стар и гнил, весь – в приказчика, С головой дырявой истовый дебил прет из ящика. Зимней вишни наглотался – не пропал босоногонький. Что ж ты, матушка Россия? Это бал. Хоть убогонький.
А у девочки глазастой Бьют ресницы, бьют, как ласты. И плывет она глазами По соленой по воде, Где нарядами из тины Щеголяют арлекины, И кудахтают фрейлины В позолоченной узде.
Мне витрины городские – зеркала. В них не молятся. И душа моя – ан тоже из стекла. Пни – расколется. Но порежется с осколков целый мир, сладкий-лакомый. Что ж ты, матушка Россия, этот пир – с вурдалаками?
А у девочки глазастой Бьют ресницы, бьют, как ласты. И плывет она глазами По соленой по воде, Где нарядами из тины Щеголяют арлекины, И кудахтают фрейлины В позолоченной узде.