Унылую пришпоривают месть Все обстоятельства, какие есть. Чтó – человек, когда лишь ест да пьет? Домашнее животное, не боле. Я загнан в угол, как последний скот, И не гожусь для отведенной роли. Но Тот, который нас и наградил Уменьем мыслить и стремиться к цели, Не для того потратил столько сил, Чтобы дары его заплесневели. Животное беспамятство мое… А, может, трусость – с самого начала Стальное отточила острие И смысл отмщения четвертовала. Я сам не знаю, для чего живу – Такой расчетливый, такой умелый! – Твержу себе во сне и наяву «Ты должен это сделать!»… Ну так делай! Примеров – тьма. Они вполне грубы И зримы. Вот вослед за юным принцем Под звуки барабана и трубы Пехота тащится к чужим границам. Ее ведет изящный мальчуган. Что впереди? Победа? Пораженье? Божественным тщеславьем обуян, Мятежный дух не ведает сомненья. Ну и пойдет до самого конца За-ради выеденного яйца. Достоинство, должно быть, в том и есть, Чтоб попусту не ввязываться в ссору, Но если уж задета наша честь – Достойно из соринки сделать гору. Отец убит. Живет в постыдстве мать. А я всё продолжаю рассуждать. Что смерть? Всего лишь смерть. В конце концов Каким стыдом за этот стыд заплатим? Идут за славой двадцать тыщ самцов К своим могилам, как к чужим кроватям. На тот клочок земли идут войной, Где негде разлететься двум картечам. Прильнут могилы их одна к одной, Однако и засыпать будет нечем. Не для пустой потехи, не для славы – Да будут мои помыслы кровавы, Или вообще не будет никаких.