Жил старый дрозд, Он пел всегда перед грозой, Кому не лень. Пел в полный рост, И не летал за горизонт там, где светлей. Над ним орлы до слёз смеялись в вышине: "Какой дурак"! А дрозд, не злым стихом, Угля давал стране за просто так. Такой чудной, Птенцом зелёным голосил, И так всю жизнь, Как заводной! Его любили, он любил, как Вечный жид, Был обречён на муки странствий В лабиринтах тайных нот. И ни при чём гнезда убранство И шуршание банкнот.
Он пел смеясь, но грустных песен Прибавлялось с каждым днём. А лес сиял, по ходу превратив В мочало синий лён. Но, как всегда, когда свинцовой тучей В небе шла гроза. Вот это да! Крутой стервятник срочно требовал дрозда! Да, не вопрос! Там, где гордыни место — Гордость не живет. Крутым был дрозд, Его лишь крылья волновали - не живот. Старик взлетал на ровно столько, Сколько нужно для души. И пел с листа, Разворошить грозы окружность он спешил.
Даже белки сходили с ума, Даже козы прекращали пастись! Аплодировал ему Сусуман И на Рублёвке кто-то песни просил.
Даже белки сходили с ума, Даже козы прекращали пастись! Аплодировал ему Сусуман И на Рублёвке кто-то песни просил.
Спешил старик, Он твёрдо знал, что уже пройден Рубикон. Спешил дарить: не всем, не вся, не вкривь, не вкось, а прямиком, Судьбу свою, как сумасшедший полуночный лунный серп. Стар или юн, - Он поверял о том не очень и не всем.
Но даже белки сходили с ума, Даже козы прекращали пастись! Аплодировал ему Сусуман И на Рублёвке кто-то песни просил.
Даже белки сходили с ума, Даже козы прекращали пастись! Аплодировал ему Сусуман И на Рублёвке кто-то песни просил. Аплодировал ему Сусуман И на Рублёвке кто-то песни просил.